Два брата-акробата поселились в Новосибирском зоопарке в возрасте юных пацанов. Сейчас это - уже два здоровых мужика. Живут они в павильоне "Тропический мир", зимой их можно наблюдать через стекло внутри здания. А летом в теплую погоду они выходят самостоятельно в летнюю тоже стеклянную вольеру, у которой закрыта решеткой крыша, а также узкая полоска в верхней части стен (в этом месте они могут просовывать руки). Внутри вольер (и зимней и летней) протянуты толстенные канаты-лианы, прикрепленные к стенам огромными крюками. Кроме того, есть много больших камней, образующие подобие скал.

В летнее время орангутаны развлекаются сами и развлекают публику "рыбалкой", причем орангутаны - рыбаки, а публика - рыбки. Происходит это так. Из имеющихся у них кусков тряпичной материи орангутаны делают подобие веревки, забираются под крышу, там, где есть щели. Просовывают веревку наружу и опускают её вниз, иак чтобы мог дотянуться кто-то из вольно живущих двуногих "родственников". И ждут, пока когда кто-то из особо сообразительных зевак прицепит к концу веревки что-то съедобное (или не очень). А потом тянут за веревку, подтягивают прицепленный предмет вверх, просовывают руку, забирают посылочку и спускаются вниз исследовать её на предмет пользы для себя. Потом процедура повторяется. Этот номер они проделывают многократно, заслуженно гордясь, что стали гвоздем программы.

---

Видео животных

---

Человекообразные обезьяны имеют туловище в роде человеческого, но передние конечности их длиннее, а задние — короче, чем у человека. Тело их покрыто длинной тонкой шерстью, но лицо и пальцы — голые. Зубы похожи на человеческие, но клыки у старых самцов не уступают по остроте и величине клыками хищных зверей. Живут эти обезьяны в Старом Свете, именно в Азии и Африке. Все семейство заключает четыре рода: Горилла (Gorilla), Шимпанзе (Simia), Орангутанг (Pithecus) и Гиббон (Hylobates), заключающих в себе несколько видов.

Третий представитель человекообразных обезьян, орангутанг (Pithecus satyrus) — тоже очень известное животное. Уже древний мир знал его. Плиний говорит, что «в горах Индии ворочаются сатиры, животные очень злые, с лицом человека, передвигающиеся то на двух, то на четырех лапах, что бегают они очень быстро, и захватить в плен можно только больных и очень старых».

Но размеры орангутанга не так велики, как думают иногда. Уоллес определяет их так: высота 1,27 м, с вытянутыми руками 2,40 м, и 1,10 м вокруг талии. Лицо и руки оранга, как гориллы и шимпанзе, обнажены, глаза маленькие, нос приплюснут, нижняя челюсть значительно выдается вперед, губы припухлы; кожа шеи вся в складках: она прикрывает горловые мешки, которые по воле животного могут сильно раздуваться. Руки оранга очень длинны, с вытянутыми пальцами, снабженными плоскими ногтями: как и все тело, они покрыты длинною рыжеватою шерстью, местами переходящею в черноватый оттенок. Волоса на спине и груди значительно реже, чем на боках и вокруг щек, где они образуют густую бороду.

Орангутанг живет по островам Зондского архипелага, где туземцы и дали ему настоящее название, означающее в переводе «лесной человек». По их воззрениям, эти обезьяны настоящие люди и могли бы хорошо говорить, если бы захотели, но не делают этого из боязни, как бы не заставили их работать. Любимым местопребыванием этой обезьяны служат чащи огромных лесов, где она почти не сходит на землю с деревьев. Она почти всю свою жизнь перебирается с дерева на дерево, собирая себе пищу из плодов, листьев и почек.

Другой ручной орангутанг, о котором рассказывает Джеффрис, отличался своей чистоплотностью: он часто мыл в своей клетке пол мокрой тряпкой и выметал из нее сор; он же имел привычку ежедневно умывать лицо и руки.

Третий представитель этой породы обезьян, известный по описанию знаменитого Кювье, был привезен в Европу десяти месяцев и прожил во Франции около полугода. Во время морского переезда он особенно подружился с одним из офицеров и каждый обед просиживал на спинке его стула. По приезде в Испанию офицер этот высадился с корабля, и место его в столовой было занято другим. Не заметив этого сначала, обезьяна, но обыкновению, влезла на спинку стула, по когда заметила, что ее друга нет, отказалась от пищи, бросилась на пол и в отчаянии стала биться головою, испуская жалобные крики. По приезде во Францию, орангутанг этот сначала жил в Мальмезоне, у императрицы Жозефины где занимал особую комнату. Чтобы выйти из последней, он взбирался на стоявший поблизости стул, повертывал ручку и отворял дверь. Однажды стул отодвинули, чтобы обезьяна не могла выйти; но орангутанг тотчас придвинул его к двери, вскочил на сиденье и открыл дверь. За обедом этот орангутанг умел пользоваться ложкой и пить из стакана. Раз, поставив стакан на стол, обезьяна заметила, что он стоит криво и готов упасть: она тотчас же прогнула руку и поставила его как следует. Пообедав, умное животное обыкновенно накидывало себе на плечи одеяло и отправлялось на постель. Незнакомых этот орангутанг не любил, но с знакомыми был очень кроток и нередко целовал их; рассерженный же пускал в дело кулаки. Любимцами его были двое котят, с которыми он постоянно играл и которые нередко больно царапали его: он несколько раз осматривал их лапы и старался пальцами вырвать когти, но, не успев в этом, предпочитал переносить боль, чем расстаться с котятами.

Картины страшного суда в средневековье изображались непременно с обезьяной. Любое капище, как правило, включало обезьян. Самые гнусные действия, связанные с черной магией, не обходились без этих «злокозненных тварей». В России даже в 1795 г. в «Любопытном словаре удивительных естеств и свойств животных» живописнейший африканский мандрилл именовался дьяволом, а орангутан назван «лешим» и в научном труде, причем в XIX в.

Как сообщают Р. и Д. Моррис, в XV в. слово «обезьяна» было в Европе «абсолютным символом» распутной женщины. Обезьяны стали традиционной принадлежностью итальянских куртизанок. Короли и герцоги дарили своим фавориткам мартышек, и это имело тайный смысл. В Южной Европе разнообразные эквиваленты наименований самок обезьян — «мартышка», «мона», «обезьяниха» (singesse) — использовались в разговорном языке вместо слова «проститутка». Отсюда бесчисленное множество историй о невероятной «страстности» обезьян, об их особом вирилизме, о любовных похождениях и даже сожительстве с людьми. Подобный сюжет попал и в «Тысячу и одну ночь». Любовники-обезьяны являются действующими лицами «Кандида» Вольтера, ревнивец-орангутан действует у Р. Киплинга, а гигантский монстр-горилла Кинг Конг, которому приносили в жертву красивых девушек, стал героем голливудского фильма.

Обезьяна — зловещий образ многих литературных сюжетов. «Шекспировская злая обезьяна» (слова из пьесы Б. Шоу) — роковой символ. У Эдгара По орангутан перерезает бритвой горло женщине. В. Джекобс обыгрывает страшный талисман — обезьянью лапу, которая исполняет желания людей ценой несчастья. Помимо упомянутой в эпиграфе сцены на кухне ведьмы, где обезьяны вызывают омерзение у Фауста, В. Гёте поместил еще в пятое действие своей трагедии копошащихся лемуров, которые, по собственному истолкованию великого автора, являются «тормозящими силами истории», «мелкой нечистью». Страдают, как видим, не только обезьяны, но и полуобезьяны... Не случайно на балу у сатаны М. Булгаков использует беснующийся обезьяний джаз. Еще Элиан (III в.) рассказал об обезьяне, которая погубила ребенка в кипятке (видела, как няня купала дитя). В разных вариациях эта история, как и множество других подобных, передавалась из века в век. Так подчеркивалась «порочность» обезьяны, ее злой нрав. В результате и сегодня бытует английская поговорка «То get one's monkey up» («разозлить чью-то обезьяну», разгневать кого-либо).

Неодинаков и образ жизни обезьян и полуобезьян. Одни живут в основном на земле, хотя при нужде заберутся и на дерево (павиан, гамадрил, патас, шимпанзе, горилла). Другие только часть жизни проводят внизу, на земле, например, когда спешат к водопою или хотят полакомиться наземным, а то и выползшим на берег из воды животным (лемуры, некоторые виды павианов, большинство макаков, часто шимпанзе). Третьи почти постоянно находятся на деревьях (гиббоны, колобусы, лангуры, ревуны, коаты, саймири, орангутаны). Ясно, что способы их передвижения разнообразны. Одни передвигаются с помощью четырех конечностей по земле (а каллицебус и многие широконосые и на деревьях перемещаются, как кошки, с помощью четырех конечностей). Есть брахиаторы — носятся по ветвям деревьев, раскачиваясь на руках (типичный брахиатор — гиббон), есть полубрахиаторы — колобусы, паукообразные, тот же шимпанзе. Среди полуобезьян немало «свисающих» — уцепится передними или задними конечностями за крепкую ветвь и висит (лори, индри, арктоцебусы и пропитеки). Многие полуобезьяны и каллицебус передвигаются лягушачьими толчками, А вот шимпанзе, горилла и орангутан ходят по земле, опираясь ступнями и костяшками пальцев руки.

Приматы всеядны, часто и хищники (павиан, шимпанзе, орангутан, капуцин, некоторые полуобезьяны), однако преимущественно они все же растительноядны. Колобусы и лангуры питаются больше всего листьями. Мартышки, гориллы и почти все другие — побегами растений, фруктами, орехами, цветами. Игрунки, капуцины, мартышки, макаки разнообразят растительный корм насекомыми, червями, а то и моллюсками, крабами. Многие полуобезьяны преимущественно насекомоядны.

Все семейство насчитывает три рода. Но если роды орангутана и гориллы состоят лишь из одного вида с двумя (у орангов) или тремя (у горилл) подвидами, то шимпанзе включает два самостоятельных вида: шимпанзе обыкновенный и карликовый шимпанзе, иначе бонобо.

Большой редкостью является рождение в неволе орангутанов. В сентябре 1981 г. благополучно родился детеныш в Московском зоопарке. Количество этих обезьян постоянно убывает, несмотря на принимаемые меры по их сохранению и на организацию уже пяти станций восстановления популяций в местах обитания. Целесообразность возвращения в природу этих гоминоидов, как и шимпанзе (в отношении последних такая попытка предпринята в Национальном парке Гамбии), остается сомнительной. Побывав в руках человека, обезьяны тяжело приспосабливаются к вольной жизни, их агрессивно встречают дикие сородичи.

Еще в 1929 г. английский анатом Артур Кейз определил у человека 1065 признаков, из которых 312 свойственны только человеку, 396 — человеку и шимпанзе, 385 — человеку и горилле, 354 — человеку и орангутану, 117 — человеку и гиббону, 113 — человеку и другим низшим обезьянам (примерно пополам узконосым и широконосым), 17 — человеку и полуобезьянам. Если учесть, что общие с другими животными признаки строения человека единичны (в случаях, когда они вообще имеются), то даже из приведенной градации видно в принципе, каково сходство тела у высших приматов, т. е. обезьян и человека.

По системе Пиаже изучала и развитие детеныша орангутана до двух лет антрополог-психолог Станфордского университета (США) Сюзанна Шевалье-Школьникофф. Исследовательница, по ее словам, задавала себе вопрос: «С кем я работаю?» Слово «объект» для Самары (так звали маленького оранга) не подходит: это восхитительная маленькая личность, пишет автор, которая изучает свое тело, сосет палец, сжимает одну руку другой, воспринимает предметы, как ребенок, экспериментирует с ними при познании их назначения и при решении задач (это стадия V), любит подражать, обожает играть в прятки, а когда ей через стекло показали ребенка человека, она реагировала на него точно так же, как и он: приложила руку, всматриваясь, и заулыбалась. Так повторялось несколько раз.

Развитие ребенка и орангутана было удивительно сходно. Детеныш проходил те же шесть стадий интеллектуального роста, но различными темпами: на ранних стадиях (II — IV) Самара опережала ребенка на два месяца, но на V — VI стадиях ее развитие сравнительно замедлилось. На стадии III у нее отмечены первые признаки социальности, контакта с человеком.

Но установлено и отличие. Детеныш оранга проходит только первую стадию «вокального» развития, а ребенок все шесть. Самара овладела только эмоциональными звуками, никогда не лопотала и не ворковала. Хотя орангутаны относятся среди антропоидов к отпетым молчунам, тем не менее это очень важное различие... Конференция педиатров Национального института здоровья и развития детей (США) заключила, что макаки резусы могут использоваться для изучения поведения детей до 4-летнего возраста. По способности к решению сложных задач сопоставима, по данным П. Мак-Гониджла, с ребенком этого возраста и обезьяна Нового Света саймири.

Уже отмечалось, что шимпанзе хорошо дифференцируют предметы по фотографиям и, заметим, не пытаются «съесть» изображение винограда, яблока, апельсина. Делают они это и по слайдам, причем такое распознавание зарегистрировано и у орангутанов. Низшие обезьяны уступают в подобных испытаниях высшим, но есть сообщения, что и макаки резусы узнают других обезьян по фотографиям. Возможности же остальных животных, не обезьян, в этом отношении абсолютно исключаются (как и умственно отсталых детей).

Большой интерес представляет установление фактов самоузнавания шимпанзе в зеркале. Обезьянам смазывали краской недоступные прямой видимости участки лица, затем предъявляли зеркало. Антропоид, «опознав» себя, хватался за лоб, уши, за те места, которые окрашены. Те обезьяны, которые с рождения находились з изоляции от других шимпанзе, не узнавали себя. Затем было установлено и самоузнавание орангутанов. Довольно неожиданной оказалась неспособность к этому горилл. Отрицательный результат был получен и в опытах с гиббонами. В течение целого года работы не удалось добиться самоузнавания и макаков (лапундеров).

Выяснилось (по крайней мере, по сегодняшнему уровню знаний), что человек, шимпанзе и орангутан — единственные из всех существ на Земле, узнающие себя в зеркале! Умственно отсталые люди тоже не узнают себя. Авторы говорят о наличии у узнающих себя обезьян элементарных представлений о собственном «я». Многие считают самоузнавание высшей формой ассоциативного поведения в животном мире. Г. Геллап полагает, что появление этой способности в процессе эволюции эквивалентно появлению разума. Автор считает, что уровень, самоосознания шимпанзе соответствует уровню интеллекта, способного к абстрактному языку символов, но ограниченно, в то время как человек способен к передаче огромной, не доступной шимпанзе информации.

Орангутаны — признанные специалисты по организации тюремных побегов. Особенно громкую славу получили в этом отношении два орангутана, вырвавшиеся из Лондонского зоопарка. Совместными усилиями они сконструировали рычаг, с помощью которого разогнули металлические прутья своего вольера. Вскоре после того как орангутанов поймали и водворили на место, одному из них снова удалось вырваться на свободу. На сей раз он разбил окно вольера, запустив в него тяжелым цветочным горшком.

Чем умнее приматы, тем они вероломнее. Чаще всего своих сородичей обманывают гориллы, обыкновенные и карликовые шимпанзе (бонобо), орангутаны и макаки, т. е. обезьяны, имеющие самую большую площадь коры головного мозга относительно размеров тела. А самые бесхитростные приматы — лемуры и их близкие родичи, галаго.

---